Добрый день, дорогие наши читатели. Добро пожаловать в наш Блог.
Сегодня я хотел бы поделиться своими мыслями, которые для меня очень значимы: в каком состоянии сейчас находится наше акушерство, в каком состоянии находится непрерывная цепочка медицинского наблюдения за беременной женщиной, начиная от момента планирования беременности и заканчивая периодом, когда заканчивается грудное вскармливание. Этот огромный репродуктивный цикл, роды – это часть единого процесса. К сожалению, здесь далеко не все благополучно, потому что идет очень сильная раздробленность и дискретность процесса.
К сожалению, очень сильно чувствуется разрыв между тем, что происходит во время беременности, и тем, что происходит во время родов, хотя должна быть преемственность. По идее, должно быть так, чтобы врачи роддома понимали сущность тех действий, которые идут во время беременности, которые осуществляются врачом, наблюдающим беременную женщину.
Основная проблема, которую я сейчас вижу, которая лежит на поверхности, и я думаю, с этой проблемой столкнулось очень многое количество наших беременных женщин, и она прекрасно осознается теми врачами, которые работают в практическом акушерстве: это проблема разрыва между практическим наблюдением беременности врачами женских консультаций или специализированных центров, как наш экспертный центр, который наблюдает беременных на экспертном уровне, и роддомами. Даже внутри одного и того же центра, если взять разные отделения, которые наблюдают беременных женщин, и то, что происходит в родах, идет очень большой разрыв.
Этот разрыв вполне объясним – он абсолютно четко связан с тем, что акушерство и гинекология, являясь единой специальностью, тем не менее, имеет огромное количество субспециальностей.
Эти субспециальности четко разделились. Кто занимается гинекологической эндокринологией, медициной репродукции - занимаются именно этой областью. А те врачи, которые работают в родблоке, обладают теми же самыми квалификациями плюс своими дополнительными квалификациями - занимаются тем, что в Америке называется MFM (maternal-fetal medicine). Практически это часть интенсивной медицины, потому что здесь врач всегда должен быть готов к развитию экстренных ситуаций, должен быт готов оказывать экстренную помощь при кровотечении, при отслойке плаценты, при резком ухудшении состояния плода. Это, согласитесь, на таком внешнем уровне выглядит совершенно отличным образом, чем это бывает при просто ведении беременности.
Где наблюдать беременность?
На поверхности лежит разрыв, который заключается в том, что врачи, которые ведут роды, заточены, что называется, на то, чтобы справиться с любым осложнением, спасти жизнь матери, бороться за здоровье ребенка и за здоровье матери. Но те проблемы, которые составляют очень важную область интересов специалистов, занимающихся медициной репродукции и антенатальным наблюдением, они оказываются за кадром.
Поэтому я сразу хочу сказать, что когда приходит пациентка и говорит: «Я хочу заключить контракт с тем или иным роддомом и хочу наблюдаться при роддоме, чтобы меня уже знали те врачи, которые наблюдают роды», я ничего плохого сказать не могу и не хочу, но я просто хочу сказать, что это не всегда бывает оптимальным выбором. Это иногда может быть хорошим выбором, если случай неосложненный.
Но если есть серьезные нарушения рисков репродуктивной функции и серьёзное нарушение, которое связано с рисками различных антенатальных проблем, которые могут быть у ребенка, здесь, конечно, далеко не всегда врач, который будет вести роды, способен оценить эти все тонкие моменты, потому что мы работаем на молекулярном уровне. Это очень важный момент, который нужно понимать.
Поэтому я считаю, что должно быть все оптимально. Если мы имеем какие-либо проблемы, то должно быть оптимальное ведение беременности и родов врачом, который полностью вооружен знаниями, опытом, навыками и искусством – теми необходимыми компонентами, без которых не может работать врач, которые касаются именно того, чтобы максимально оптимально провести все то, что касается до родов.
Врач, который ведет роды, должен проявить максимум способностей, навыков и искусства, для того чтобы обеспечить оптимальный и наиболее благополучный переход ребенка из внутриутробного состояния во внеутробное состояние. Это очень важный процесс. Здесь далеко не всегда все сходится.
Чем осложняется проблема врача, который ведет роды? Моя задача, когда я готовлю наших врачей, когда я читаю лекции, выступаю на наших медицинских форумах, на конференциях, читаю доклады и когда я провожу онлайн-консультации для врачей акушеров-гинекологов, для врачей лабораторной диагностики, когда мы говорим об обследовании при беременности (таких лекций тоже достаточно много по всей стране), я всегда делаю акцент на том, что пациентка еще не пришла беременной. Она еще только обратилась с тем, что планирует беременность, или у нее было невынашивание беременности, или у нее были какие-то проблемы с фертильностью, она вообще только мечтает о том, чтобы наступила беременность. Врач акушер-гинеколог, который ведет и наблюдает беременность, должен знать всё про её будущие роды.
Часто оказывается так, что патология, которая возникает в родах, целиком и полностью лежит на совести того врача, который наблюдал беременность. Это очень важный момент, чтобы мы понимали, что задачей врача, который занимается антенатальным наблюдением, является то, чтобы понимать те риски и те возможные проблемы, которые могут случиться в родах, и максимально обезопасить нашу пациентку. Это основная проблема, которая может лежать на поверхности.
Классическое акушерство
Есть и глубинная проблема, которая меня очень волнует, причем она меня волнует еще с того момента, когда я только начал вести занятия по акушерству со студентами. Я очень благодарен своему шефу, Николаю Михайловичу Побединскому, что он меня как бы в наказание, в воспитание (из-за того что я был всегда непослушным, ершистым, самостоятельным, где-то самонадеянным и очень независимым), поставил вести акушерство. Он знал, что я интересуюсь медициной репродукции, зачатием человека, беременностью малого срока, гинекологической эндокринологией, регуляцией овуляции, регуляцией имплантации, но поставили меня преподавать акушерство, которое я знал на тот момент гораздо хуже после окончания ординатуры, чем гинекологию, и в частности гинекологическую эндокринологию.И тогда я начал преподавать акушерство для студентов 4-го курса Первого меда, потом Московской Медицинской Академии, сейчас Первый Медицинский Московский Университет (сложное кудрявое название существует нашего первого меда, но по сути своей, это медицинский факультет Московского Императорского Университета), который имеет огромную историю, которая вписана золотыми буквами, и в частности, в историю медицины не только российскую, но и мировую. Клиники на Девичьем поле – это бывшие клиники Московского Императорского Университета, просто на каком-то этапе большевики в 1930 году, чтобы справиться с независимостью наших врачей и в целом медицины, отделили медицинские факультеты от университетов и сделали отдельные медицинские институты, так они и существуют до сих пор. А те университеты, которые были присоединены позже, в частности, Прибалтийские, Закарпатье, Западная Украина, там остались медицинские факультеты, потому что они не попали под эту волну. Я очень благодарен, что меня поставили преподавать акушерство, потому что, если бы я не начал преподавать тогда акушерство для студентов, наверное, я бы не говорил сейчас с вами так уверенно и так озабоченно в отношении тех проблем, которые сейчас существуют.
Какая проблема, с моей точки зрения, как с точки зрения эксперта и с точки зрения профессионала, и с точки зрения медицинского педагога? Она заключается в том, что практически уничтожена в послевоенный период и внутри нашей страны, и Запада, и Центральной Европы (практически везде это затронуто) так называемое классическое акушерство.
Акушерство, которое создавалось на протяжении нескольких столетий, но основной этап успешного развития – это где-то с начала XVIII века и по середину XX века - акушерство было всегда особой областью, которая гордилась тем, что врач акушер-гинеколог – это особый врач, который может всегда применить свои знания, искусство и навыки для решения любых абсолютно вопросов, которые касаются принятия самых сложных и тяжёлых родов. Это очень значимый момент, потому что, к сожалению, это все исчезло.
Это исчезало на моих глазах, потому что когда я учился, в общем-то, это были последние какие-то в «могикане», которые учились у настоящих преподавателей, у настоящих профессоров, которые владели настоящим классическим акушерством. Наши профессора и доценты, которых я очень люблю и уважаю, и Николай Михайлович Побединский, и Александр Прокофьевич Кирющенков. И мой старший друг и мой наставник, о котором я всегда храню самую светлую память - это наш доцент, Николай Николаевич Елизаров. Это были «послевоенные мальчики», то есть которые закончили школы и учились где-то в конце 40-х – начале 50-х годов. Это уже было такое послевоенное чисто советское поколение, хотя с достаточно хорошими и нормальными корнями у многих из них.
Николай Николаевич Елизаров мне рассказывал про профессора Иванова в нашей клинике на Пироговке, которую сейчас называют Снегиревкой, в 60-е годы. Был такой профессор Иванов, профессор старой закалки, он такой усталый на дежурстве приходит в ординаторскую и говорит: «Знаете, дайте я сейчас посижу просто». Берет куклу (у нас были специальные куклы младенчиков, они и сейчас есть, но уже более современные аппараты), берет щипцы, берет таз и говорит: «Дай я посижу, потренируюсь еще». Этот человек, который в совершенстве владел навыками классического акушерства, мог сделать абсолютно всё, но сидит и все равно ему важно, чтобы вся эта методика была в руках, он накладывает акушерские щипцы!
Сейчас практически получилось так, что в нашей стране, даже в самых ведущих институтах, по пальцам можно пересчитать людей (если вообще можно пересчитать, их часто вообще не бывает), которые могут наложить акушерские щипцы грамотно, квалифицированно и безопасно. Практически их не накладывают. И даже нет никакого желания учиться владеть акушерскими щипцами! И даже преподаватели, и старые, скажем так, гуру, говорят: «Нет, зачем нам это все нужно? Мы же должны обеспечивать безопасность, у нас же перинатология, мы же не будем заниматься такой архаикой!» И вот получается, что если возникает экстренная ситуация в родах, которая требует быстрого родоразрешения, когда головка уже опустилась на тазовое дно, это для пациентки оказывается группой риска, потому что будут тянуть максимум вакуумом, или же будут накладывать щипцы, но с большой дрожью в душе, потому что это операции, которые не делаются на потоке.
Получается, что элементы нашего классического акушерства разбросаны по всему миру. Допустим, мягкие роды, по-настоящему хорошие, с медицинским нормальным сопровождением, а не с таким «дурацким», как у нас, в Москве: с этими всеми doll и перинатальными психологами, с какими-то духовными акушерками – это всё фигня, понимаете? Это абсолютно ненаучно, абсолютно дилетантски все делается. Эти люди, может быть, оказывают какую-то психологическую поддержку женщине, которая рожает, а реально могут оказать огромный вред в силу своей некомпетентности, незнания специальности, непонимания тех проблем, с которыми может столкнуться женщина, и с полной беспомощностью, если будет возникать какая-то проблема.
Роды по-шведски
Мягкие роды это, безусловно, Стокгольм. Это великая шведская школа Клиники Королевского Университета, которая являлась продолжением старой классической школы акушерства, но нужно всегда помнить о том, что там работал великий профессор Йохан Линд, фактически создатель современной неонатологии и перинатологии, и его во многом преемник (хотя они работали на разных кафедрах и немного параллельно) очень достойный профессор Хуго Лагеркранц, который продолжил то направление, которое заложил Линд. Это направление важно для того, чтобы понять, что такое вообще нормальные роды, насколько эти роды значимы. Вот это Швеция.Я очень благодарен Веронике Эриксон. Она сама русская, была женой Стефана Эриксона, который был вторым или третьим человеком в Шведском посольстве в середине 90-х годов, потом был шведским послом в Минске. Принял активное участие, насколько я понимаю, в том, что Алексиевич наградили Нобелевской премией в свое время.
Мы как-то с Вероникой Эриксон образовали такой тандем в середине 90-х годов –организовали конференцию, которая была очень хорошей, очень интересной. Она называлась «Родильный дом» и была посвящена как раз мягким родам. Поскольку базой наших занятий с беременными женщинами тогда был 4-й родильным дом, то, соответственно, сотрудники 4-го роддома тогда получили возможность поехать (благодаря Веронике) в Швецию, в клинику Королевского университета, и получили опыт в этих мягких вертикальных родах, которые до сих пор продолжаются и являются "фишкой" 4-го роддома. Это было как раз результатом той конференции, которую мы в свое время провели с Вероникой.
Если врач хочет обучиться приемам классического акушерства, в частности, наложению акушерских щипцов, то он должен ехать учиться в Англию. Потому что именно в Англии, на Британских островах сохранена в полном объёме школа акушерских щипцов. Они накладывают их широко, там процент достаточно большой акушерских щипцов, они их накладывают успешно. Это помогает избегать большого процента операций кесарева сечения, которые до сих пор являются бичом современного акушерства и тем состоянием, которое не очень важно, не очень нужно.
Акушерский поворот
Если врач хочет овладеть техникой акушерского поворота (сейчас существует современный акушерский поворот, то есть при тазовом предлежании, акушерский поворот, который разработан в начале 2000-х годов одним из берлинских профессоров акушерства), то ему нужно ехать в Берлин. В Берлине можно обучиться правильной методике безопасного акушерского поворота, который делается уже практически чуть ли не в родах. Раньше такое было невозможно. Раньше акушерский поворот, я имею в виду наружный, когда мы меняем положение плода с тазового на головное наружными приемами, могут осуществляться только в сроке 30 с небольшим недель.С одной стороны, были осложнения – отслойки плаценты, с другой стороны, когда акушерский поворот проводился на таких ранних сроках, очень часто малыши просто настырно меняли положение опять на тазовое и возвращались в такое положение.
В Берлине разработали такую методику, когдаискусственно расслабляют матку, она становится доступной для наружных манипуляций, и под контролем ультразвука, под контролем управляемого снижения тонуса матки можно повернуть ребенка из головного в тазовое предлежание. Но я не рекомендовал бы вам идти на такие эксперименты, если врач не был обучен непосредственно из "первых рук". Потому что у меня нет уверенности, что методика, которая передается через вторые-третьи руки, будет эффективна, потому что мы можем подвергнуть ребенка риску.
Так получается, что по фрагментам мы должны набирать какие-то кусочки, которые когда-то входили в стройную систему современного акушерства. На сегодняшний момент, получается, что врачи не знают, не хотят знать, не хотят ничего читать, потому что они хотят читать только последние книжки последних двух-трех лет, допустим, 2018 год уже с подозрением, если в 2000 году – это вообще какое-то «старье», если в начале 80-х – это уже «кошмарная архаика». Такие существуют подходы. Получается, нет целостной системы в головах не только у врачей, которых мы должны обучать, но даже в головах у обучающих, и это очень плохо.
Перинатальная медицина
Почему я так останавливаюсь на этом, и почему я так подробно об этом говорю? Потому что современная перинатология – это наука, которая возникла на стыке акушерства и неонатологии, которая занимается и здоровьем внутриутробного плода, и здоровьем ребенка в родах, и здоровьем ребенка в первые дни и недели жизни, потому что это единый человек. Вот он был внутриутробно, вот он проходит через роды, вот он рождается, и за ним наблюдают – это единый человек, который для нас одинаково ценен. Здесь должен быть единый преемственный подход. Этим занимается перинатальная медицина. И я очень рад, что в 2018 году в сентябре в Петербурге проходил очередной Европейский конгресс Ассоциации Перинатальной Медицины, который проходит раз в 2 года в разных странах (в этом году, наверняка, виртуально). Предпоследний конгресс проводился в Санкт-Петербурге, был очень хорошо представлен, и мне очень понравился этот конгресс.Основная установка, которая там была, это то, что мы начинаем заниматься здоровьем внутриутробного плода еще до зачатия. Профессор Хусс (кстати, наш условно частичный соотечественник) сказал, что мы сейчас заняты тем, что мы должны перинатальное наблюдение за плодом начинать еще до зачатия. Это мысль очень близкая мне, потому что я всегда поддерживал именно вот эту мысль о том, что мы должны всегда думать о плоде еще до зачатия. Это не его мысли, это, на самом деле, мысли классиков нашей специальности.
Неслучайно Хуго Лагеркранц был лауреатом премии Европейской Ассоциации Перинатальной Медицины, которая раз в 2 года назначается. Профессор Хуго Лагеркранц, который занимался изучением самого периода родов, и очень важные аспекты выяснил по поводу важности естественного хорошего стресса в родах для здоровья рождающегося ребенка и тех проблемах, которые могут быть, если ребенок не проходит через этот стресс.
Психология родов
Основное направление перинатальной медицины, которое мы пропагандируем, которое мы обозначаем, но которое, к сожалению, до сих пор не проводится в жизнь последовательно - это неуклонное сокращение процента кесарева сечения. Если мы сокращаем процент кесарева сечения, тогда куда мы должны возвращаться? Мы должны возвращаться к нашим великим учителям, которые могли своими руками, инструментами, которые на вид кажутся такими достаточно тяжелыми и некрасивыми, и страшным (на самом деле, они делали чудеса) спасать не только жизни, но и здоровье нашим детям. Я еще раз повторяю, что это не только проблема нашей страны, но проблема всей мировой медицины, и поэтому мы , как акушеры-гинекологи, должны об этом говорить.Я почему улыбаюсь? Я просто вспомнил, как я гостил у своего друга доктора Херда, он врач общей практики в Голландии. А в Голландии врачи общей практики принимают роды, достаточно большой процент родов традиционно принимается в Голландии на дому. И вот он говорит: «Знаешь, Игорь, вот видишь эти акушерские щипцы? Я ими давно уже не пользуюсь. Они очень удобные для того, чтобы разгребать угли в камине.» Лежат акушерские щипцы, которыми он разгребает просто уголь в камине. Я ему говорю: «Херд, ты не прав, на само деле, они тебе могут пригодиться и должны быть часто достаточно значимы». Он смеется, говорит: «Да если что, я вызываю сразу скорую помощь, и пациентку отвозят в роддом очень быстро, в течение нескольких минут, и они уже сделают ей оперативные роды».
Но проблема остается. Почему мы уходим от этой установки кесарева сечения? Да просто потому, что те исследования, которые были начаты во много профессором Линдом в Швеции, Стокгольме, еще в 1960-е годы, были связаны с попыткой понять, что чувствует ребенок в родах, как он проходит через роды, и что с ним происходит. Из-за того, что начало появляться такое парамедицинское направление, которое, на самом деле, росло не из акушерских потребностей, не из потребностей плода, а, скорее, росло из таких парамедицинских представлениий, где огромную роль играли концепции рождающегося направления (такого сектантского) New age.
Оно было пропитано различной восточной мистикой, трансцендентными всякими вещами, трансцендентной психологией, учением Станислава Грофа и так далее. К сожалению, этот мусор, который родился в 60-е годы, абсолютно сектантский, ненаучный, к сожалению, является основой этих «мягких направлений» в Москве, в нашей стране и так далее. И люди, которые попадают в эти сети, просто не понимают истинного генеза, откуда все это пришло, каким образом это все развивалось, в какую традицию это всё вписывается. Это не имеет абсолютно никакого отношения к научному акушерству.
Эти трансцендентные концепции во многом переплелись очень тесно с классическим психоанализом 20-х годов. Классический психоанализ рассматривал рождение как серьезную родовую травму. Если вы почитаете писания этой секты, этих всяких пренатальных психологов, то эти сектантские взгляды озвучиваются на серьёзном научном уровне. Мол, травмы в родах происходят, ребенок испытывает эту травму, и чтобы её избежать, нужно рожать в темноте, рожать в воду, рожать при свечах… и так далее. Я думаю, что все те, кто интересуется этими всеми направлениями, найдут без труда и сайты, где все это описывается.
И когда мы, акушеры-гинекологи, начали на все это смотреть, профессор Линд начал это все изучать. Оказалось, что принимать роды в темноте по учению Ламазы, когда женщина лежит в темном помещении, очень неудобно: ничего не видно. Ты практически работаешь вслепую. Насколько это было нужно – никто не знал. Профессор Линд начал шаг за шагом распутывать эту всю концепцию и проверять так или не так на самом деле то, что говорят сторонники Ламаза.
Мягкие роды
Отсюда родилось направление мягких родов, которое, я вам говорил, сейчас существует в современной Швеции, которую я глубоко уважаю. Потому что здесь огромное количество наработок, которые очень значимы, и которые нужно использовать для нашего акушерства сегодня здесь и сейчас. Потому что как это все воспринималось совсем недавно, было абсолютно неправильным.Был профессор Блошанский, главный акушер-гинеколог Москвы. Он был «адвокатом дьявола», а я был сторонником этой концепции. Когда мы собирались в квартире в шведском посольстве у Вероники Эриксон, обсуждали проблемы мягких родов, причем роды по-шведски, то есть это в условиях медицинского учреждения, полностью медицински подержанных, Блошанский Юрий Миронович говорил: «Че вы тут занимаетесь какой-то фигней? Это все парамедицина!». Я ему пытался объяснить. Я ему говорил: «Юрий Миронович, ведь это не парамедицина. Это совершенно нормальная медицина. Это медицина фактически 21 века.» Тем не менее, несмотря на то, что мы сидели пили глинтвейн, слушали про его коллекцию оружия холодного, которую он собирал и гордился этой коллекцией, когда началась конференция, все равно ухитрился выйти на сцену Второго меда и сказать, что это парамедицина. Нет, это никакая не парамедицина, потому что это очень значимо!
Профессор Линд сделал фотоальбом детей сразу после родов. Этот альбом был сделан по инициативе профессора Линда. Томас Бергман – это фотограф. Линд был инициатором того, чтобы посмотреть, а испытывает ли ребенок стресс во время родов? Этот удивительный фотограф Томас Бергман на протяжении огромного количества времени дежурил в роддоме и снимал фотографии рождающихся детей. Это удивительная, невероятно библиографическая редкость, мои друзья из Скандинавии «со всеми собаками» искали по ее всей Скандинавии, а в итоге получилось, что нашли где-то в Исландии у какого-то букиниста. Дети в первые часы после рождения. Первые часы, а иногда в первые минуты после рождения…
Это было сделано специально, для того чтобы оценить, как вообще ребенок чувствует себя после стресса, после рождения. И оказалось, что ребенок, который родился после нормальных родов, чувствует себя очень хорошо. Он тянется к маминой груди, он достаточно спокоен. Тот крик, который возникает, это крик, связанный с тем, что должны расправиться легкие. Никакой видимости этого стресса там не было.
Профессор Линд был родоначальником естественной нормальной перинатальной психологии, не той «психологии», когда какие-то самозванцы называют себя перинатальными психологами, где идет жуткая каша из всех «New age» теорий, где вас будут учить голотропному дыханию, где вам будут внушать, что роды – это тяжелый травматический период, который заложил все ваши проблемы, будут вас «удочерять», «усыновлять» через всякие дурацкие методики репарентинга и так далее, запрещенные во многих странах, кстати.
Пренатальная психология
Если посмотреть на то, что было в Швеции, это была настоящая пренатальная психология, потому что профессор Линд, собственно говоря, очень любил шведские народные песни, и он проводил различные эксперименты. Смотрел, как плод реагирует на те песни, которые поют в семье. И он был пропагандистом того, чтобы детям петь колыбельные, чтобы они заранее, еще внутриутробно, слышали вот эти вещи. Это было продолжено исследованиями профессора Хуго Лагеркранца, это уже следующее поколение исследований 70-80-х годов, где была показана значимость того стресса, который ребенок переживает во время родов, для того чтобы запустить его важные жизненные функции.Профессор Хуго Лагеркранц был продолжателем другой традиции. Он был продолжателем исследования нобелевского лауреата Банкрофта, англичанина, который в 30-е годы очень много занимался изучением гипоксии.
В частности, он занимался изучением гипоксии, в условиях которой живет и развивается в норме внутриутробный плод. И тогда родилась концепция «Эвереста в полости матки» – настолько разряжено давление кислорода в полости матки, в котором развивается внутриутробный плод. Причем это физиологично, то есть не должно быть высокого парциального давления в кислороде. Парциальное давление кислорода в матке очень близко к парциальному давлению кислорода на самых высоких вершинах Гималаев и Южной Америки.
Собственно говоря, когда Хуго Лагеркранц начал изучать то, что происходит в процессе родов, он четко показал, что тот стресс, через который проходит ребенок, приводит к тому, что идет пробуждение ребенка. Потому что внутриутробный плод во многом спит, находится в сонном состоянии. И эта активация не только коры надпочечников, но и медуллярного слоя надпочечников, то есть адренергической системы организма, приводит к тому, что ребенок пробуждается.
Ребенок, осознанно пробудившись, делает первый вдох. И это приводит к тому, что происходит активация всех органов и систем организма ребенка, которые помогают ему сразу же после рождения, после выхода на свет, запустить все необходимые механизмы адаптации к внешним условиям существования.
Кесарево сечение
Это очень важный момент, который показали шведские исследователи, и который является как бы основополагающим камнем современной перинатологии и объясняет, почему эти кесарята, то есть дети, которые рождаются в результате кесарева сечения, хуже адаптируются к жизни. Причем эти нарушения адаптации прослеживаются иногда на протяжении целых нескольких месяцев жизни, а какие-то скрытые, возможно, впоследствии идут и в течение более позднего периода.Василий Аксёнов написал одну из своих поздних книг, которая называлась «Кесарево свечение». Я сначала с таким юмором отнесся к этой книге. Потому что она мне показалось слишком модерновой, слишком спорной с точки зрения того, что главные герои, которые рождаются в результате кесарева сечения, обладают рядом психологических особенностей. Сейчас я уже не улыбаюсь и не смеюсь и считаю, что он как-то подметил это все, возможно, своим писательским проникающим взглядом, путем общения с какими-то реальными людьми, которые родились именно в результате кесарева сечения. Это особые люди, особые психологические вещи, и к ним нужно особенное отношение. И современная перинатальная медицина говорит о том, что мы должны все это снижать до минимума.
К сожалению, не получается. Потому что у нас сейчас преобладает концепция, которая заключается в том, что «зачем париться?». Это появилось во второй половине 50-х годов, на Западе получило полное распространение уже в 60-е годы, особенно мощно это направление начало развиваться в Америке начала 70-х годов. У нас все это пришло не намного позже.
Получается, что если нам что-то не нравится с точки зрения состояния ребенка или состояния матери, то мы просто выключаем естественные роды и пускаем роды путем кесарева сечения, выключая нормальный родовой процесс. Это то, что является очень серьезным моментом, через который мы не можем никак перешагнуть.
Мы, перинатологи, говорим, что это плохо, что надо снижать, а врачи акушеры-гинекологи говорят: «Плохо то плохо, но мы сделать ничего не можем, потому что мы привыкли к этому, у нас есть свои показания». Получается, что когда молодого врача обучают, то говорят: учите операцию кесарева сечения, учитесь, как ее делать, включайте драйв на эту операцию кесарева сечения, чувствуйте себя хозяином ситуации, что не женщина родила ребенка, а вы родили женщине этого ребенка, вы справились, вы наложили хороший шов, вы спасли от кровотечения и так далее. То есть вы просто выключили женщину и супружескую пару из родового процесса, вы хозяин ситуации. Если ты к этому привыкаешь, ты действительно начинаешь ощущать царём и богом. А на самом деле, очень часто оказывается, что зачем это сделали, ведь, может быть, можно было пойти по-другому…
Для того, чтобы шло по-другому, во многом, здесь значимо наблюдение во время беременности. Поэтому я пропагандирую - мы должны делать все возможное, для того чтобы в родах не было декомпенсации плацентарной функции, для того чтобы не было никаких экстренных показаний к операции кесарева сечения. И второй момент - чтобы сделать все возможное, для того чтобы не было кровотечения в родах. Это еще один момент, который тоже очень значим.
Чем опасна операция кесарева сечения? Опасность кесарева сечения заключается в том, что может быть рубец на матке, и он теоретически может быть несостоятельным. Рубец на матке во многих случаях (я бы сказал, в большинстве случаев) приводит к тому, что одно кесарево сечение – это всегда кесарево сечение. Два кесарева сечения – практически всегда уже кесарево сечение. Это неправильно. Здесь этот момент очень важен, его нужно всегда помнить.
Мы, врачи, которые ведем и наблюдаем беременность, работаем бок о бок и рука об руку с врачами, которые непосредственно ведут роды, должны делать все возможное, для того чтобы женщина пошла в роды сама и родила этого ребенка сама. Это очень важный момент. А врач, который принимает роды, должен четко понимать, что и как происходит. Если он понимает это, тогда он гораздо больше ситуаций сможет решить консервативно, я имею в виду не путем кесарева сечения. В этом направлении, я считаю, нужно идти. И для этого мы должны возрождать нашу классическую школу акушерства и гинекологии. Традиционная связь с ней была разрушена.
Я анализировал свою библиотеку и понял, что, пожалуй, это учебник Штекеля (W. Stoeckel). Это великий акушер немецкий, он переводился даже на русский язык. Это учебник классического акушерства. Это издание середины 50-х годов. Шикарное издание на прекрасной бумаге. Это, наверное, последний учебник классического акушерства, 8-е издание. Предисловие от 1945 года, только что закончилась война. В разрушенной стране издается учебник акушерства, потому что речь шла о будущем нации, о том, что нация поверженная, пораженная, должна была возрождаться, женщины должны были рожать, и вот выходит эта замечательная книга. Шикарный, потрясающий учебник. Надо сказать, что буквально через несколько лет стали издаваться совершенно другие книги, потому что практически все то, чему учили классические врачи-акушеры, было забыто. Все сложные случаи были поставлены за скобку путем массового внедрения операции кесарева сечения по любому случаю. Я считаю то, что врачи не интересуются и не знают классического акушерства, это очень плохо.
Роды: концепции профессора Хьюго Селлхейма
Роды и беременность человека: эволюция
С 1996 года ведение беременности является одним из основных направлений работы ЦИР. За долгие годы нашей работы, в ЦИР вели свою беременности свыше 16000 пациентов. За развитием вашего малыша на протяжении всей беременности будет следить команда врачей-профессионалов. Мы предоставляем качественный сервис и с вниманием относимся к вашим пожеланиям.
