Досье: Генеральный директор Группы компаний «Клиники и Лаборатории ЦИР», Главный врач Центра иммунологии и репродукции, акушер-гинеколог, гинеколог-эндокринолог, аллерголог-иммунолог, к.м.н.
В ближайшее время планируется запуск новых исследований спермы человека – генетические аберрации сперматозоидов методом FISH, ряд других сложных исследований спермы: новые биохимические показатели, новые анализы на антиспермальные антитела, анализ на активные формы кислорода в сперме.
Планируется значительное расширение линии иммунологических тестов, в частности определение новых видов аутоиммунных антител. Большое внимание мы уделяем развитию диагностики отклонений свертывающей системы крови (гемостаза). Скоро будет запущено производство целого ряда новых показателей гемостаза.
Уникальным анализом является запись спермограммы на видео.
Наличие собственных клиник – это возможность быстро внедрять новые исследования в практику и получать обратную связь от врачей, что позволяет всегда работать на опережение по сравнению с другими лабораториями.
Игорь Иванович закончил 1-й лечебный факультет Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова. До 1998 года являлся ассистентом кафедры акушерства и гинекологии 1-го лечебного факультета ММА. Специалист по бесплодию, невынашиванию беременности, иммунологическим и генетическим проблемам репродукции. Свободно владеет несколькими иностранными языками.
Р: Игорь Иванович, знаете, я один раз по радио шутила, что ученые выявили ген, который отвечает у белорусов за усы «подковой». Насколько эта шутка близка к реальности?
И: Конечно, генетика определяет очень многие вещи, в том числе и этнические особенности – цвет глаз, волос, кожи. Но форма усов зависит не от того, как они растут, а от того, как их нравится носить. Поэтому культурные вещи вряд ли генетически наследуются.
Р: Хорошо, тогда объясните нам, людям из другой оперы, что такое генетика и зачем нам с ее помощью нужно знать свое будущее?
И: Я постараюсь объяснить. Вы наверняка слышали про расшифровку генома человека. Гены, как известно, определяют функционирование организма с момента зачатия и до самой смерти. Ген – это дезоксинуклиеновая кислота, она состоит из четырех кирпичиков – азотистых оснований. Эти азотистые основания представляют собой буквы генетического кода. И можно прочитать нить ДНК или какой-то кусок ДНК, как книгу.
Р: И про болезни? Как мне узнать про то, от чего я могу умереть? Надо прийти и сдать кровь?
И: Да, для этого проводится специальный анализ. Нужно сдать любой биологический материал, который содержит клеточное ядро. Можно просто кость перемолоть, чтобы извлечь ДНК.
Р: Я думаю, люди не захотят сдавать кости, чтоб их перемалывали.
И: Можно сдать любую клетку, которая содержит ядро. Все клетки, кроме эритроцитов – красных кровяных телец и тромбоцитов, содержат ядро. Волосы, например. Или кусочек кожи.
Р: И потом вы уже сидите и смотрите под микроскопом?
И: Нет, не под микроскопом. Мы делаем анализ с помощью химической реакции. В материале, который берется у человека, содержится очень небольшое количество ДНК, но существует специальная химическая реакция, позволяющая копировать фрагменты ДНК. После того как концентрация повысится в миллионы раз, становится возможным с помощью зондов, то есть реактивов, проверить, есть или нет у конкретного человека та или иная последовательность ДНК.
Р: Которая может показать какую-то предрасположенность…
И: К различным заболеваниям. Совершенно верно. Существуют люди – носители генов, предрасположенных к раку, например, молочной железы. Если такой ген обнаруживается у женщины, это значит, что за ней нужно больше наблюдать, проводить профилактические меры, чтобы уменьшить риски развития онкологии.
Р: Когда нужно сдавать такие тесты?
И: ДНК закладывается в момент зачатия. Если взять ДНК у новорожденного и по всем существующим вариантам протестировать, можно выявить возможные сильные качества здоровья. Или слабые места.
Р: И когда мамы могут сделать ребенку такой анализ?
И: Родители, как правило, слабо осведомлены о подобных возможностях. И если проводится обследование ДНК детей, это бывает в двух случаях: наследственные заболевания, про которые родители уже знают, или же если ребенок родился с какими-то заболеваниями с внешней симптоматикой.
Р: А какие вообще болезни можно распознать по этим вашим генетическим анализам?
И: Все те заболевания, которые связаны с генной предрасположенностью.
Р: Например?
И: Сахарный диабет, различные виды избыточной свертываемости крови, гипертоническая болезнь, тромбофилия, которую характеризует повышенный риск инсультов, инфарктов, тромбозов. Существуют гены, позволяющие выявить повышенную предрасположенность к развитию некоторых видов онкологии. Есть заболевания, которые развиваются при взаимодействии генотипа и внешней среды. Если у человека есть предрасположенность к ожирению, но он правильно питается, вряд ли у него когда-нибудь будет диагноз «ожирение». И наоборот – при неправильном питании.
Р: А вот представим такую ситуацию. Допустим, я узнаю, что у меня какая-то болезнь в генах, могу ли я удалить эти гены и избежать развития болезни.
И: Сейчас есть методика, она называется генная терапия. Удалить ген невозможно, но можно изменить активность этого гена: усилить или ослабить его работу, «подсадить» работающий ген извне.
Р: Может ли какое-нибудь государство обратиться к генетикам с военным заказом? Вам заказы на создание суперсолдата не поступали?
И: Такая программа существует в разработках некоторых генетиков, мы к ней отношения не имеем, потому что мы мирные люди. Но теоретически возможность собрать человека есть. По какому-то набору признаков составить набор генов и тех вариантных генов, которые были бы интересны человеку. Предположим, вы хотите мальчика, чтобы у него был рост два метра и он обладал какими-то суперинтеллектуальными возможностями и одновременно стал бы чемпионом мира по сразу десяти видам спорта.
Р: То есть это возможно?
И: Я видел на одном из западных каналов интервью, в котором человек говорил именно о возможности взять ваш генотип, убрать одни гены и добавить те, которые вы хотите видеть в своем ребенке.
Р: А откуда берутся другие гены?
И: Их можно синтезировать.
Р: Это страшно или просто наука идет вперед?
И: Я считаю, что этически это очень неприятная история, и могут возникнуть далеко идущие последствия. Потому что в рамках решения такой проблемы, как бесплодие или желание устранить какие-то дефекты, связанные с генетически унаследованными заболеваниями, исподволь может прокрадываться тенденция создать искусственные вещи. И здесь, конечно, люди должны понимать, что это касается глубоко этических вещей.
Р: А можно как-то так подкорректировать поведение мужчины? Что бы он все таки одну женщину любил хотя бы лет 10, уж про всю жизнь не говорим.
И: А он об этом должен знать?
Р: Может и не знать. А то вот так обидно все: гены, гены, сердце. Ну бог с ним, с сердцем, ну не доживешь ты до 100 лет. А вот когда тебе сердце разбивают каждый день...
И: Человек на самом деле моногамен. А все остальное связано с особенностями эволюции человека: почему сложилось так, что в отличие от абсолютно полигамных шимпанзе (а с точки зрения генетики это самые близкие родственники человека)...
Р: Да, только Волочкова не от шимпанзе.
И: Не знаю.
Р: Я знаю точно. Мы все от шимпанзе, а она – нет.
И: В общем, я не уверен, что нужно влиять на область отношений мужчины и женщины.
Р: Значит, можно все-таки?
И: Влиять можно на все. Но я считаю, что многие вещи очень опасны, если мы начинаем на них влиять. Потому что если мы пытаемся влиять на что-то одно, то это может по принципу домино влиять на что-то другое.
Р: А вы на что влияете?
И: Наш центр занимается рисками, связанными с невынашиванием или осложнениями при беременности. Беременность – это внутренне противоречивое состояние. Поскольку плод с момента зачатия является абсолютно агрессивным существом, точнее, абсолютно эгоистичным, он пытается взять максимум от материнского организма – то есть ему надо развиваться, он борется за свою жизнь. А материнский организм может исчерпать ресурсы для последующих беременностей. Поэтому женский организм ограничивает доступ плода к своим ресурсам, чтобы сохранить их для последующих беременностей. В противном случае гены женщины будут постепенно вымываться из популяции. И вот эта конфликтная ситуация чревата некоторыми осложнениями. Например, если есть повышенная склонность к сосудистому спазму, то формирующиеся тромбы на уровне плаценты и спазмы сосудов могут приводить к тому, что плацента будет функционировать хуже, возникают риски возможных заболеваний, вернее, целого ряда патологический состояний.
Р: То есть женщина должна заранее сделать такой тест, прежде чем забеременеть?
И: Желательно. Это можно делать и до беременности, и во время. Мы рекомендуем делать такие исследования прицельно тем женщинам, у которых были осложнения – выкидыши, внутриутробная смерть плода или рождение ослабленного ребенка.
Р: А все эти тесты, они делаются в наших лабораториях? В России?
И: Теперь уже и в России.
Р: И сколько стоит пройти полное обследование – от и до? Если я хочу проверить все.
И: Если брать по нашей программе, это где-то около 30 тысяч рублей.
Р: Почему на Западе получается дороже – 300–500 тысяч долларов? Там какие-то другие реактивы используются?
И: Ну, там просто дороже услуги самих специалистов, видимо, и дороже производство. Знаете, как в школе всегда шутили: да что с тебя взять, кроме анализов, да и те плохи. То есть, казалось бы, анализы – это что-то такое ненужное, а на самом деле это очень дорогое удовольствие. На Западе – прибыльный бизнес.
Р: То есть генетика – это все-таки бизнес?
И: Лабораторная диагностика сейчас интенсивно развивается. По существу, это один из самых развитых и высокотехнологичных бизнесов. Да, то, чем мы занимаемся, можно назвать бизнесом, потому что это достаточно сложное производство, в котором используются дорогостоящие реактивы и самые последние научные технологии.
